О непростой жизни трубчевского кота Василия рассказал в стихах его хозяин

---

Люди земли трубчевской Про стихи и про кота Как приходят к людям стихи? Откуда? По какой причине? И почему так замирает душа, когда читаешь особенно удачные строки? Поэзия – большая загадка. Ее называют музыкой души, и, вероятно поэтому, как среди ...

Люди земли трубчевской

Про стихи и про кота

Как приходят к людям стихи? Откуда? По какой причине? И почему так замирает душа, когда читаешь особенно удачные строки? Поэзия – большая загадка. Ее называют музыкой души, и, вероятно поэтому, как среди многомиллиардного населения Земли не отыскать двух идентичных душ, так и среди стихов нет одинаковых, у каждого поэта они уникальные, рожденные именно его неповторимой душой.

Сегодня мы хотим подарить читателям «Земли трубчевской» одно из стихотворений нашего земляка В. А. Заломаева – любителя словесности и заядлого книгочея, а также знатока природы и ее пытливого наблюдателя, обладающего умением «примерить на себя» и шелковую шкурку балованного домашнего кота, и легкие «вороненые» перышки хлопотливого скворца, и «судьбы» других представителей мохнатых-крылатых, чтобы потом в рифмованных строчках, с юмором рассказать об их непростой жизни.

Владимир Алексеевич – поэт-любитель. По его словам, пишет стихи «для себя», «для души», в свободное от домашних хлопот время. Четверостишия сами собой рождались у него еще с малых лет, с самого детства. Когда служил в армии, умение бойко рифмовать слова даже помогло новобранцу Заломаеву занять вакантную к тому времени и весьма почетную среди солдат должность «писаря».

Во взрослой жизни, правда, поэзия несколько выпала из «перечня приоритетов» на второстепенную роль: работал, вместе с женой растил дочку и сына, потом – внуков, столярничал, занимался пчелами, а когда вышел на пенсию и по состоянию здоровья с пчеловодством пришлось распрощаться, у Владимира Алексеевича вновь неожиданно появилось  свободное время. И поэтическое вдохновение снова напомнило о себе.

Безусловно, стихи В. А. Заломаева – это не творения его любимых М. Ю. Лермонтова и А. С. Пушкина, стиль, ритм, рифма его стихотворений совсем другие (хотя чем-то неуловимо схожи со знаменитыми Ершовскими, которыми он рассказал о сказочном коньке-горбунке), но добрый юмор и образность, простота и доступность, «народность» его рифмованных строчек, безусловно, располагают к тому, чтобы стихи Владимира Алексеевича были напечатаны в нашей газете.

Стихотворение про кота Василия и его непростую судьбу

Майский день. Сияет солнце.

Я, Василий, лег в тени,

чтоб подумать-поразмыслить,

как проходят дни мои.

Жил я скромно с бабой Груней,

что была бухгалтером,

это ладно, плохо только,

что она с характером!

Сало жарит – все нормально,

так давай его, неси.

Нет, картошки добавляет!

В сало! Господи спаси…

Пюре – много, сала – мало,

что за жизнь такая стала?!

А вчера что сотворила?

В мясе каши наварила!

«Ешь, Василий!» – предлагает,

словно и сама не знает,

что нельзя так утруждать –

мясо с каши выбирать.

Дальше – больше: я поел,

в кресло лег и разомлел.

Так иди меня ласкать,

шерстку ласково пригладь,

окажи внимание,

чтоб было понимание…

Нет, рванула по дорожке

собирать жуков с картошки!

Так-так-так, ну-ну, вот-вот…

Ей дороже огород!

Обижайся на себя,

ведь терпеть не буду я

униженья, невниманья

и души непониманья!

Есть соседка молодая,

у нее корова Зая.

Вот куда надо идти,

счастье в жизни мне найти.

Все, пошел. Мне с крыши видно –

вон, с подойником пошла.

Подойду тихонько, мирно,

молока чтоб налила.

Что за черт? Ругает, машет,

мол, своих хватает!

Как же так? Я – кот Василий,

это каждый знает!

Ну и ладно, ну и пусть –

есть и радость, есть и грусть.

Есть еще сосед наш, Боря,

браконьер, видать, в законе:

ночью ловит, а днем спит.

Жена рыбу потрошит,

сети сушит на заборе –

это ладно бы, но вскоре

запах рыбный ТАК идет –

кого хошь с ума сведет!

Вот куда б пристроиться,

глядь, жизнь и устроится.

Так, сейчас я на забор,

потоптав морковку,

сверху лучше познавать

эту обстановку.

И опять не повезло,

опять не подфартило:

два кота, два брата гадких

дворик захватили.

Морды наглы, хвост трубой,

видно хотят драться.

Я б и сам не прочь, но двое…

Лучше не вязаться…

Так, еще есть вариант –

дядя Федя Кружкин.

Я о нем вчера слыхал

от своей подружки.

Далеко, правда, бежать,

хвост повис, как ватный,

Но соседи говорят:

«Он охотник знатный!».

Мясо жарится с утра,

парится на ужин,

побегу-ка я туда,

я там очень нужен!

Прибежал туда. Что там?

А там – гончих стая!

Лай подняли на весь двор,

пастями сверкая.

Что ж… пойду-ка я домой,

знать судьба такая:

так и жить мне одному,

Груню доглядая…

В жизни все неровно, знаю,

но надежда есть опять –

хоть не сразу, потихоньку

Груню перевоспитать!

 

Подготовила О. АНЦИФЕРОВА.

Фото автора.